На Холланд-стрит в это время становилось относительно людно, но Тома это полностью устраивало. Карен, сидевшая на заднем сиденье его машины, была цела и невредима, если не считать обычного стресса после десятка тестов у психологов, результаты которых Том только начал сводить утром, а затем бросил за ненадобность, за что-то из ряда вон выходящее.
Когда Том припарковал машину, Хоггарт уже была на месте с каким-то спутником, которого прихватила с собой из соображений безопасности (смешно), и Том, усмехнувшись, разблокировал двери, наконец, оборачиваясь к Карен, с которой за всю дорогу не обмолвился ни словом.
— Можешь идти. Твою палочку я отдам твоей хозяйке.
Он вышел следом, едва Карен поравнялась с правой фарой, и, с наслаждением вдохнув теплый майский воздух, неторопливо подошел к Джин Хоггарт и ее спутнику.
Вытащил из внутреннего кармана пиджака палочку, заботливо упакованную в футляр, и протянул ее Джин.
— Добрый вечер, миссис Хоггарт. Надеюсь, ваш спутник заберет Карен в то место, которое вы считаете безопасным, и мы с вами обсудим все то, что обозначили в прошлую встречу.
Он жестом указал ей на свою машину, приглашая. Разменивать время на какие-либо еще расшаркивания он не хотел.

— Прекрасно, миссис Хоггарт. Другого я от вас и не жду, — благосклонно отреагировал Том, с минуту наблюдавший за манипуляциями как Джин, так и ее спутника.
Том мог себе позволить эту игру в доверие — она нет, и Ливингстон был крайне доволен тем, что решил вести дела с умным человеком.
Он открыл перед Хоггарт дверь машины, и, когда она села внутрь, взглянул еще раз на Карен, которая выглядела столь испуганной, будто бы над ней действительно кто-то издевался. Впечатлительная дура.
За ним захлопнулась дверца, он завел машину и, развернувшись, поехал по Холланд-стрит вверх. Путь у них был только один — ко зданию маггловского правительства — но Том решил, что лучше уж пусть она узнает, с кем будет вести дела, сейчас.

Когда они застряли на светофоре, Том искоса взглянул на красноречивый красный бант на шее Джин Хоггарт, и, подавив усмешку, заговорил:
— Вы зря так беспокоитесь о Карен, ей ничего не угрожает.
Кроме нее самой, конечно, если она вдруг решит выйти из-под покровительства Джин Хоггарт и пойти, например, в КНБ. До тех пор же, пока Джин едет с ним в машине, удерживая в голове сделку, и до тех пор, пока Карен находится с ее человеком, этого не случится: он в этом уверен.
— Так уж вышло, что мы с ней — старые знакомые, и когда-то я спас ей жизнь, — закинул он Хоггарт, чтобы понаблюдать, как сильно ее смутит этот факт: станет ли она подозревать Карен и его в сговоре? Он ведь, кажется, угадал с направлением ее научных интересов.
Через десять минут машину Тома пропустили через задний двор к зданию хоум-офиса, и он чуть расслабился.
Все-таки вести переговоры на своей вотчине всегда проще.

Он помог Хоггарт выйти из машины и повел за собой. Охрана, вытянувшись по струнке, вышколено молчала на проходной, и только у лифта, который на этот раз Том не презрел из-за наличия спутницы, его поприветствовал один из сотрудников, раскрывая так долго хранимое инкогнито Тома.
Лифт остановился на минус втором этаже, и на этот раз уже названный для Хоггарт «мистер Ливингстон» предложил ей пройти в один из своих кабинетов, который располагался рядом с лабораторией. Пропустив женщину внутрь, он зажег свет, повернул прокрутил на один оборот защелку замка и бросил взгляд на стопку бумаг, значительно выросшую за время его отсутствия. Его люди не умели работать безо всей это волокиты.
Он сам не умел.
— Располагайтесь, миссис Хоггарт, — он кивнул ей на одно из кресел у своего стола, и сам сел напротив. — Для начала я бы хотел услышать ваши вопросы.

Том кивнул на ее правомерный вопрос — он бы спросил о том же самом. Следовательно, ее в самом деле интересовала сделка, а не только Карен?
Ливингстон сцепил пальцы в замок и решил, что короткий экскурс в историю исследований никому не повредит:
— Мы нашли компонент, который вступает в реакцию с зельями в организме мага или даже сквиба и не вступает — у маггла, но нам не хватает инструментов для того, чтобы выделить его из крови. Исследовали мозговую активность в тот момент, когда маг творит заклинание, и обнаружили, что магия, — Тому было удобно представлять ее чем-то вроде отдельной субстанции, не более того, — включает в работу не самую заметную зону мозга — ни по количеству, ни по качеству, но так, что процент используемой части по отношению к целому все же увеличивается.
Относительно отличий этого было достаточно, в остальном Том видел только сходства, и интересовался не столько биологией или медициной, сколько физикой: он всегда был больше практико-ориентированным человеком, и в первую очередь хотел найти инструмент, который поможет магглам защититься или напасть. О том, чтобы выделить нужный ген в цепочке днк, чтобы перекодировать по своему желанию тех или иных особей человеческого рода в магов и наоборот (если вдруг кто-то заиграется со своими природными способностями), Том думал лишь однажды, и решил отложить эту мысль до лучших времен.
Сейчас магов было мало. Может быть, им не стоит нарушать баланс.
— Искусственно подключить эту область невозможно, на нее, как мы поняли, может оказать воздействие только один элемент.

Отредактировано Thomas Livingston (2018-09-20 15:51:15)

Еще бы он дал добро на прослушку собственного кабинета, хоть какого-нибудь из них — для этого было предостаточно других помещений, ей-богу. Том чуть устало следил за манипуляциями ведьмы, и, когда лампы перестали моргать, а она все-таки перестала прикидываться (будто было перед кем) косметологом, наконец посмотрел на нее с интересом.
Она верна считала мысль, крутившуюся на поверхности, мысль, которая как и все дьявольски ненадежное, хотела быть ухваченной здесь и сейчас. Том слегка улыбнулся: Джин Хоггарт хотела быть Богом. Магия вообще внушала людям ложные амбиции, он уже успел это заметить.
— О, нет, — отозвался Том, развеивая иллюзию понимания с ее стороны. — Я мыслю куда более.. утилитарно, миссис Хоггарт: я надеюсь, что мы сможем катализировать с помощью нужного элемента лечение некоторых заболеваний, с которыми справляется магия, а не маггловские лекарства. Хотя мысль, которую вы озвучили, меня посещала.
В общем-то, даже в том ключе, который она озвучила изначально. Том не было похож на человека, который будет кому-то и что-то раздавать — скорее наоборот. Это он мог ей подтвердить:
— И я бы забрал магию у тех, кто считает, что убийство можно оправдать принадлежностью к другой нации или расе. У тех, кому ничего не стоит поднять оружие против априори беззащитного человека, довести его до ужаса и убить, наслаждаясь зрелищем, — он говорил медленно, расставляя нужные акценты и наблюдая, насколько хорошо Хоггарт понимает, о чем он говорит.
Насколько верит в свое новое правительство и насколько солидарна с ним.
— В вашем мире, Джин, достаточно садистов, и новая идеология только поощряет их. Они уже нападали на магглов, и ни за что не захотят оставить это в прошлом, как и нападения на... грязнокровок. Так, кажется? В общем, меня это не устраивает, — признался Том. — Я же, в конце концов, отвечаю за безопасность.

Том рассмеялся: искренне, от души, как не смеялся уже довольно давно. Он хочет власти? Прекрасно-прекрасно. Как будто ему не хватает того, что у него есть уже или он похож на какого-нибудь маньяка вроде их Пожирателей Смерти, которому всегда хочется больше.
Нет, Том знал границы. Его устраивало то положение, которое он занимал сейчас, он считал свое дело полезным, в первую очередь, обществу, которое защищал.
— Террористы? Наши террористы за двадцать последних лет взорвали два паба и захватили иранское посольство, где погибло три заложника. Три, миссис Хоггарт, и у нас не возникло проблем, чтобы справиться с ними. Ваши террористы — захватили власть в вашем правительстве, и они вырезают неугодных семьями, — безжалостно продолжал Том. — Это больше похоже на красную революцию, и приведет, боюсь, к тем же последствиям.
А Ливингстону не нужна еще одна мировая война по тем средствам, которыми располагают обе стороны. Даже если она пройдет только лишь в масштабах островов. Тем более, если в них.
— Мне не нужна власть, у меня ее достаточно. Мне нужен порядок, при котором я буду понимать, что ждать от завтрашнего дня мне и другим людям, не отягощенным магическим даром. Мне нужен мир, а ваше правительство толкает нас всех к войне — и если вы действительно так хорошо учились в ливерпульском университете, как об этом говорит ваш диплом, то вы понимаете, какими средствами она будет вестись.
Они их уничтожат, всех. И никакой магии не останется вовсе.
Этого она что ли хочет?
— А теперь вернемся: вы знаете, где ошибаются мои ученые. Но раз вы здесь, то и вам чего-то не хватает для продолжения исследований. Так чего же?
Может быть, они хотя бы сойдутся в цене?

— Здравого смысла.
И никого не удивляло, что победитель Гриндевальда, хотевшего поставить магов над магглами, решил терроризировать магглов же и магглорожденные семьи в свободное от директорства время, да и не только. Все это время Дамблдор был у власти — не прямо, но он занимал почти ту же позицию, что и сам Том сейчас — и его это устраивало. Он был стар и успешен, он реализовался и как маг, и как человек: а вот некий Лорд Волдеморт, с бесподобной манией величия, посмотрите-ка только на его псевдоним, явно хотел выделиться из толпы и из тени всех тех, кто по какой-то причине имел в миру больше веса, чем он сам.
С тех пор как то, что осталось Альбуса Дамблдора, оказалось в лаборатории Тома, он не поленился достать все, что только было можно достать, о его прошлом. И первым открытием для Тома стало убийство отцом Дамблдора маггловских детей — удивительное близко, не правда ли?
— Вы помните, как новый министр пришел к власти, миссис Хоггарт? Он сказал, что это мы взорвали госпиталь Святого Мунго, убрав, кстати, главного редактора вашего единственного средства массовой информации, претендующего на хоть какое-то освещение событий. Проблема только в том, что мы ничего не взрывали — мы все еще ждали, что ваше правительство остановит нападения Пожирателей Смерти. А следом прокатилась волна репрессий против магглорожденных волшебников, следом вы отгородились и под запретом оказались те же браки между магглами и магами, которых... не мало.
Том усмехнулся.
— Неужели вы думаете, что все это было нужно маггловскому правительству? Или мы не знали, какая реакция последует, если мы предпримем похожие шаги?
Он покачал головой. Джин Хоггарт, быть может, и была хороша в зельях, но она не умела анализировать или не хотела — в любом случае, ей стоило бы научиться видеть чужие цели и сопоставлять их с мотивами. Только так она сможет понять, как ловко новое магическое правительство манипулирует общественным сознанием. Только так.
— На протяжении всей своей жизни Альбус Дамблдор проработал в школе, полной самых разных детей, спас Англию от Гриндевальда и его войны с магглами, написал неимоверное количество законов для вашего правительства, и все они были направлены на нормализацию отношений в том числе и с нами, ему было сто, когда он решил взять на себя вину за чужие преступления, — и немногим меньше, когда Пожиратели только появились. Хотите сказать, что он сошел с ума под старость лет — нет, я вас огорчу. Его мозг до сих пор показывает прекрасную, редкую для такого возраста и состояния активность, ему не хватает только... души, чтобы он мог сейчас развеять все наши сомнения.
Он смотрит на Хоггарт долго, не без сожаления: глупая девочка же полезет проверять все сама, и ее покровителям, о которых она упомянула, это наверняка не понравится. Если так, то ее скоро уберут.
А жаль.
— Да, с моими ресурсами вы бы добились большего, — подтверждает Том. — Но ваше теперь уже донельзя чистокровное правительство располагает не меньшими средствами, а главное, я уверен, с удовольствием предложит вам подопытных для эксперимента. Одна беда: оно будет взыскательным, и когда вы накопаете действительно что-то стоящее, вас уберут, стерев о вас всякие воспоминания. Репрессивная система очень хорошо умеет уничтожать ненужных людей, а вы не сможете быть для них бесконечно полезной, потому что очень скоро не захотите этого сами.

Отредактировано Thomas Livingston (2018-09-20 21:31:57)

— Разве я вам что-то предлагал? — удивился Том. — Увы, но я всего лишь обрисовываю вам ваше же положение.
Она может взвешивать факты сколько угодно, пока жива. Но Том уверен, что чем дальше идет по своему пути Джин Хоггарт, тем меньше времени у нее остается: очень скоро настанет время, когда ей придется каждый час своей жизни выменивать у очень разных людей, и Том совсем не ставит себя в один ряд с ними. У него есть дела поважнее, чем жизнь какой-то ведьмы, возомнившей себя важной птицей не без его участия.
Том смотрел на Джин с затаенным весельем, любезно раскрывая суть ситуации, в которой они находятся. Она выглядела нервной, но совсем не от того, что находилась на чужой территории, просто понимание, куда же она себя загнала, накатывало постепенно — и, возможно, она все еще не выбрала, что ей дороже: жизнь или чувство риска, которое рано или поздно затягивает, как наркотик.
Том пожал плечами:
— Вам ничто и никто не мешает уйти, но вы все еще здесь — ждёте предложения, от которого не сможете отказаться, или наоборот, которое навсегда заставит вас запереться в магическом мире, безвылазно — это не имеет значения. Важно лишь то, что эта встреча, добытая мной с помощью шантажа, как вы верно подметили, нужна больше вам, чем мне, иначе вас бы здесь уже не было.
Том вытащил сигарету из пачки, брошенной на столе, и закурил. Ему все больше не нравился этот разговор, но теперь Ливингстон хотел поставить все точки над i:
— Но самое смешное в другом. Вы ведете себя так, будто еще не определились с патроном, и все пытаетесь выгадать, где получите больше — средств, перспектив, внимания — особенно внимания, — ровно говорил он, как если бы диктовал что-то секретарю или читал симптомы, чтобы поставить диагноз. — Сейчас вы не больше, чем торгашка, Джин, и не вам говорить мне о ненадежности. Вы никому не можете доверять, пока занимаетесь чем-то, кроме косметологии, что значится на вашей вывеске, даже собственной помощнице. Если вы все еще этого не поняли, то есть ли смысл предлагать вам сделку? — резонно заметил он.
Том не любил тех, кто торгует собой. Впрочем, он сам продолжал говорить с ней, потому как иногда союзников выбирать не приходилось — или врагов, и сейчас ему было необходимо понять, куда все же метнется миссис Хоггарт.
Том чуть улыбнулся и, выдохнув дым, ответил:
— В любом случае, у вас есть время — столько, сколько вы сочтете нужным, если, конечно, с вами что-нибудь не случится до того, как вы решитесь найти меня, — и, поверьте, если бы я хотел вновь принудить вас к чему-то — я бы сказал о другом: что времени у вас уже не осталось.